В июле 2017 года коллектив авторов в составе Филипа Новокме, Тома Пикетти (оба – Парижская школа экономики) и Габриэля Зукмана (Университет Беркли) опубликовал масштабное исследование «От Советов к олигархам: неравенство и собственность в России с 1905 по 2015 гг.». Внимание этих экономистов к социальным драмам отдельных стран – элемент более крупного проекта, посвященного сбору со всего мира данных по благосостоянию и доходу (World Wealth and Income Database); в 2016 году авторами была обработана статистика по Франции и США, в 2017 – по России и Китаю. Кроме того, заделом для такой работы являются предшествующие исследования Новокме, Пикетти и Зукмана; кроме «Капитала в XXI веке», который стал одним из самых резонансных трудов последних лет, можно вспомнить и о подсчетах Зукмана, посвященных экономике ошфоров: по оценкам экономиста, на 2013-2014 год в зонах с «особыми условиями» хранилось порядка 7,6 трлн. долларов, и значительная часть этого богатства не облагалась налогами и не была задекларирована. Российский офшорный капитал, по прикидкам Зукмана, составлял 200 миллиардов долларов – свыше половины всех российских финансовых активов.

Содержание июльского исследования команды Пикетти представляет особый интерес для оценки стабильности российской экономики, ведь, помимо критериев экономического роста, и профессиональных аналитиков, и простых обывателей интересуют другие параметры, отражающие качество и структуру хозяйственного управления. К сожалению, выводы Новокме, Пикетти и Зукмана не слишком утешительны – в особенности для тех, кто предпочитает стратегию «беспечного ездока», продолжающего любые имеющиеся тренды.

Во-первых, авторы указывают, что уровень отечественного неравенства недооценивается специалистами: причиной тому являются как искажения официальной статистики (например, в части налоговых вычетов и т.д.), так и уже упомянутые процессы офшоризации. Находящееся в «особых условиях» богатство в три раза превосходит официальные государственные резервы – в результате неравенство в стране фактически вернулось на уровень 1905 г. Тогда доля верхнего дециля в распределении национального дохода составляла 45-50%, в советское время она сократилась почти до 20% (уровень 1980-х гг.), однако за «лихие девяностые», «стабильные нулевые» и пока безымянные «десятые» вернулась на тот же уровень. Доходы богатейшего процента жителей страны с 18% в 1905 г. упали было до 4% в те же 1980-е, но к настоящему моменту даже превысили стартовую отметку – они составляют более 20% от общего национального дохода.

То, что этот почти «американский» уровень неравенства существенно превышает, допустим, французский показатель – неудивительно; но российское неравенство не идет ни в какое сравнение даже со странами Восточной Европы, пережившими, казалось бы, тот же посткоммунистический транзит, или с Китаем, который до сих пор находится в состоянии непрекращающихся социальных изменений. Неравенство там также вырастало в течение последних десятилетий, но все же сегодня доходы 1% богатейших граждан там не составляют и 15% национального дохода.

Во-вторых, Новокме, Пикетти и Зукман показывают, что никакого «прилива, поднимающего все лодки», в российской экономике не случилось. За период 1989-2015 гг. национальный доход в расчете на душу населения увеличился на 41%, но львиная доля этого повышения пришлась на богатейших граждан – благосостояние беднейших россиян или людей со средним доходом практически не выросло или даже снизилось. Авторы выражают удивление тем, насколько незначителен уровень накоплений и активов обычных россиян, однако сами же указывают на то, что такое состояние – прямое следствие весьма специфической «приватизации», помноженной на структурные проблемы экономики и вывод капиталов за рубеж.

Безусловно, исследование Пикетти, Новокме и Зукмана можно игнорировать ровно так же, как сегодня под соусом высоких лозунгов игнорируются повседневные проблемы россиян. Однако уже в ближайшие годы острота неравенства усугубится и сокращением некогда распухавшего на нефтяных дрожжах экономического "пирога". Пенсионные накопления граждан уже несколько лет как заморожены; налог на имущество с 2015 года рассчитывается не по инвентаризационной, а по кадастровой стоимости; словом, жить становится лучше, жить становится тяжелее - и, как в старой карикатуре, платить по счетам наиболее активно потребляющих придется всем остальным.